- Прежде всего, поздравляем вас с открытием нового 24 сезона! Как прошли два дня беспрерывных событий? Какие впечатления у вас и команды от этого уникального театрального марафона?
Большое спасибо за поздравление. Действительно, это дало нам такой хороший старт и планку для нас самих на весь будущий сезон. Я могу сказать с радостью, что открытие у нас прошло очень классно. И это всегда важно, когда ты формируешь себе какое-то настроение изначально, и потом всегда оглядываешься на него. И даже если где-то упал духом или потерял ориентир, то сам для себя становишься таким ориентиром.
Я в этом году была на фестивале в Эдинбурге, Фриндж, где в городе одновременно идет несколько тысяч спектаклей с утра до вечера. Мы попробовали такой формат, когда театр идет нон-стопом, и все еще удивляемся, как люди приходили на читки в час ночи, и в три часа ночи, и в шесть утра. Такой необычный и непредсказуемый формат был оправдан многими нашими и рисками, и всем, что мы вложили в это открытие, потому что отдача зрителей и нас самих была тысячу процентов большая.
- Вы представили необычную концепцию – театр, который работает 24 часа. Расскажите, как пришла идея организовать такой масштабный проект с разнообразными творческими форматами? Какие вызовы стояли перед вами и вашей командой при подготовке?
На самом деле, ARTиШОК — тот самый театр, который всегда работает 24 часа. Возможно, не так буквально, но у нас работа всегда идет нон-стопом. Один проект переходит в другой, заканчивается репетиция и начинается техническая планерка. В каждом углу театра идут какие-то приготовления. Поэтому в рамках открытия 24 сезона мы хотели подчеркнуть эту цифру, тот возраст, который есть у театра, и тот путь, что он прошел.
Думая о том, что такое 24 сезон, это напомнило мне какой-то телевизионный эфир, который постоянно вещает, вещает и вещает. Захотелось как-то более наглядно для людей упаковать обычный наш быт. Это наш быт. Просто он был, наверное, открыт, опубликован, представлен, как-то более интересно сформирован. Но это наша ежедневная реальность, на самом деле.
- В последнее время туризм в Казахстане активно развивается, и Алматы попала в список лучших туристических направлений по версии журнала Dove Travel и издания The New York Times. Видите ли вы увеличение количества туристов в вашем зрительном зале, и делаете ли вы что-то для того, чтобы глубже погружать их в культурный контекст страны?
Да, видим, но по большей степени это русскоязычные туристы, те, кто в основном приезжает из России, из городов с развитой театральной культурой — Санкт-Петербург, Москва. Люди сразу ищут, приезжая в Алматы, местный театр, чтобы тоже увезти с собой какой-то интересный опыт. Мы всегда получаем очень много теплых слов благодарности от такого нового зрителя.
Конечно, театр может гораздо глубже действовать в этом направлении, мы, наверное, только к этому приходим. У нас уже есть три постановки в визуальном направлении в жанре «театр художника». Это бестекстовые спектакли, которые можно смотреть без знания казахского, русского или любого другого иностранного языка. Они сделаны на языке визуальном и очень общедоступные с точки зрения восприятия постановки. Можно сориентироваться в сторителлинге через свет, музыку, игру артистов, тела и предметов.
Если говорить про культурный контекст страны, то наша недавняя премьера — спектакль «Әуежай», имеет как раз-таки очень конкретное социальное и политическое погружение в контекст страны. Нам нравится делать спектакли на эти темы и использовать театр, как новый вид медиа, когда со сцены мы говорим о том, что происходит в стране, и проживаем это, будучи актерами, совместно со зрителями.
- ARTиШОК – это театр, который постоянно развивается и удивляет новыми форматами. Что для вас лично является главным при выборе новых проектов и постановок? Как вы сохраняете баланс между новаторством и уважением к классическим театральным традициям?
Это идея, видение материала, интуиция, ощущение того, что может быть востребовано, актуально, чтобы интерпретировать это как-то интересно. Это такое неформальное горячее подключение режиссера, который приходит с идеей какого-то конкретного материала и, как визионер, убеждает группу пойти за ним и влюбляет в это. Чаще всего у нас в театре каждый член команды приглашается в проект, как соавтор, где может предложить свое какое-то видение и решение.
Говоря о балансе, наверное, для нас важнее уважение классических театральных традиций. Для нас это этика Станиславского, и если эти традиции и правила соблюдены, всё остальное идёт уже очень органично. Мы можем быть слишком реакционными и вольнодумными с подходом к материалу или к его интерпретации. Но мы всегда говорим открыто, что занимаемся театром современным, а не академическим искусством.
- Театр ARTиШОК был основан, как независимый театр, в сложный для искусства времена. Как вам удается сохранять независимость?
Я не уверена, что за эти годы в нашей стране были сложные времена для искусства. Если говорить в контексте независимости, то стало больше зрительской культуры, образованности, популяризации независимого театра и современного искусства в частности. Если говорить о нас, то нам помогает многолетний опыт, ориентированность на рынке, знание участников рынка и выстраивание репутации. Кроме того, построение очень теплых человеческих отношений с разными организациями, международными, местными, некоммерческими, благотворительными и социальными.
Это очень важно, когда ты не впадаешь в зависимость ни от государства, ни от одного какого-то партнера.Например, если у нас есть какой-то проект, который нас финансово поддерживает, мы параллельно можем подключить еще два, три, четыре проекта. Это не режим экономного сбережения сил, личного пространства, своей какой-то территории комфорта, а очень жесткие условия работы сразу в трех измерениях.
- Скажите, как строится работа в вашем театре исключительно штатные сотрудники или есть возможность для творческих единиц независимых артистов или режиссеров присоединиться к проектам и поучаствовать в постановках?
С одной стороны, у нас сформированная команда, ансамбль, коллектив. Мы очень много сил вкладываем в то, чтобы была такая команда — dream team. С другой стороны, мы не закрыты от обращения независимых артистов или режиссеров. Если это совершенно посторонний человек, то попасть у него шансов очень мало, их фактически нет. Но если между нами есть какие-то отношения и мы друг для друга уже успели оказать какую-то поддержку в прошлом, то, безусловно, мы уже становимся близкими людьми.
Мы очень быстро обрастаем какими-то социальными связями, влюбляемся в людей, если происходит какая-то взаимность. Например, мы в течение двух лет на разных проектах с разными задачами сталкивались с режиссером Дмитрием Соболевым, изначально познакомившись с ним, когда приезжал Виктор Рыжаков. Спустя время мы приняли решение работать вместе, и теперь у нас уже анонсирована премьера спектакля «Солярис» на 15 ноября.
Это всегда вопрос времени, вложения друг в друга, взаимопомощи, взаимного интереса к профессии, человеческих и дружеских отношений. Это глубокое сплетение, не сиюминутное решение.
- На каких деятелей искусства и артистов, по вашему мнению, стоит обратить особое внимание в настоящее время? С кем вам особенно нравится работать или за чьим творчеством вам интересно наблюдать?
Многие годы российский театральный рынок для русскоязычного театрального пространства был мощнейшим ориентиром с его режиссурой, театральными фестивалями и актерскими работами. Но политические изменения и изменения в театральном ландшафте за последние два года перевернули всё, поэтому сейчас наш внутренний взгляд как никогда направлен на внутренний рынок из-за приезда большого количества постановщиков, артистов, театральных деятелей, драматургов.
Мне очень любопытно следить за тем, как они находят себя на новом месте и с кем интегрируются, потому что я вижу в этом некий толчок. Например, лаборатория документального театра, которую делает Дмитрий Соболев, и пространство социального театра Adamdart, где через документальный театр дают инструментарий.
В нашу команду прибавилось несколько человек — менеджеры и техники — звукорежиссёр Олег Жевлаков из Санкт-Петербурга иа Гульнара Даянова, менеджер по работе со зрителями, из Казани. Несмотря на трагизм и драматичность жизненных ситуаций людей, я безмерно благодарна тем, кто нашел в себе силы и любовь остаться в нашем городе, применить себя к нашей театральной индустрии.
- Какие из программ в рамках авторского театра ARTиШОК уже вошли в постоянную репертуарную постановку, и что вы планируете добавить в будущем?
Если говорить про авторский театр, то это направление номер один, которым ARTиШОК занимается всю свою жизнь. Актёры вместе с режиссёром придумывают постановки этюдным способом, приносят из своей жизни, истории и сочиняют в соавторстве. Я люблю этот процесс больше всего, когда можно изнутри, из себя и своих наблюдений достать какую-то историю, сыграть, додумать и придать ей форму.
Мы сейчас готовим спектакль «Қонаев» — история города Капчагай, проекция «Казахстана будущего», с премьерой на середину декабря. Это тема города, которому пророчили в разные годы очень многое, строив сначала водохранилище, потом казино. И, конечно, это история личности самого Кунаева, который, как гипер персонаж вокруг всего этого существовал. Мы делали несколько открытых репетиций, ездили в Кунаев на экскурсию и все еще продолжаем работать над этой темой.
- Какие актуальные темы, социальные проблемы в настоящее время поднимает театр в своих постановках? И как вы выбираете, что именно будете освещать в обществе?
У нас нет какой-то сверхзадачи брать актуальную ситуацию или что-то громко происходящее и делать спектакль на эту тему. Я могу просто привести какие-то примеры, как фиксация какой-то нашей реальности произошла через постановки. Мы это впервые попробовали в 2013 в спектакле об Алматы, где финалом стал случай на концерте Кайрата Нуртаса, когда разнесли торговый центр Прайм-Плаза. Потом появился спектакль, который мы играли совсем недолго, под названием «Punch in the face» (удар в лицо) о трагедии с Денисом Теном.
История, которая была отражена в спектакле «Уят» — в 2016 году было много случаев, когда молодые мамы оставляли своих младенцев везде, в туалетах, на заброшенных стадионах, вдоль дорог. Это стало одной ключевой линией спектакля.
Был также проект в виде пьесы, созданный совместно с ЮСАИД и фондом Евразия. По сюжету в обстоятельствах отложенного рейса, в закрытом пространстве аэропорта лицом к лицу сталкиваются люди совершенно полярных позиций, как это происходит в социальных сетях, когда они нещадно начинают друг друга огнем и мечом разносить и уничтожать. Это был такой социальный эксперимент — что будет, если люди будут устраивать эти разборки не в сети, а в жизни?
- Какие новые театральные формы и направления вас сейчас вдохновляет используете ли вы что-то в своих постановках?
Опять возвращаясь к впечатлениям от Эдинбурга, несмотря на то, что мы такой большой серьезный постановочный театр, наша система слишком масштабная для европейского театрального рынка, где сейчас важно делать мобильный, малонаселенный театр. В первую очередь из экономических убеждений. Практически невозможно театру самостоятельно вывезти большой спектакль с декорациями, если мы ориентируемся на международный рынок.
Важно мыслить и в другом направлении — что такое фестивальный формат, спектакль в чемодане на какую-то интересную универсальную тему и минимальное количество артистов. Это непростая, но реализуемая задача, над которой мы работаем сейчас.
